На пирах и приемах всегда скучно, но когда сюда брали младшую сестренку, у него все время было занятие — следить за тем, чтобы она не убежала, не потерялась в толпе, чтобы чего-нибудь случайно не натворила, и тогда точно было не до скуки. Хотя за ней должны были следить ее няньки, Эньену даже нравилось это, как нравилось любое ответственное занятие, за которое можно получить похвалу отца, все-таки не каждый день император находит время обратить внимания на его успехи, и даже такая мелочь, как роль личного стража для маленькой Арианы, становилась лишним поводом привлечь это внимание к себе. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы отец им гордился, но после того, как они переехали в огромный полупустой дворец и к нему приставили в два раза больше учителей и надсмотрщиков, они почти не виделись, порой казалось даже, что отец и вовсе забыл про них. Мама говорила, что у него слишком много дел, Эньен это и так знал, и потому и рвался всякий раз на скучные и долгие балы и пиры, где он точно хотя бы был у него на виду. Прямо как сейчас. Эньен расправил по привычке сутулые плечи, когда взгляд Арьена упал на него — неожиданно, что он даже вздрогнул, так спало напряжение ожидания... когда же, когда же... а когда их взгляды встретились, он не сдержал быстрой улыбки и едва остановил себя от того, чтобы не помахать императору из своего уголка вслед за сестрой, которую в ее четыре года пока не волновали придворные порядки и этикет.
Леди Дастин все еще улыбалась куда-то в толпу, но ее рука уже тянулась к маленькой ручке Арианы, мягко останавливая девочку.
— Я думаю, Ее Высокородие можно опустить на пол, Ваше Высокородие.
Леди Дастин была церемонна и манерна до зубовного скрежета, как и положено было воспитательнице благородной леди. Эньен не спорил, он осторожно опустил сестру на пол, придерживая ее обе ручки, чтобы та по привычке не сорвалась прочь и не сбежала, тревожа все честное собрание. По-хорошему, им бы стоило уйти, но Эньену никак не хотелось пропустить, чем же закончится история с диковинным эстанесским послом, о котором даже в детском крыле дворца говорили свистящим шепотом, обсуждая, сколько у него голов и не похож ли он на прямоходящего пса, как многие рассказывали о людях с другой стороны моря. Посол, к его величайшему огорчению, выглядел совершенно обычно, и Эньен сразу погрустнел, а прием окончательно утратил тот небольшой интерес, что до этого питал к нему виконт Ланагге.
— Можно мы прогуляемся?
Ариен заскучала еще раньше — среди ног и юбок, что мелькали у нее перед глазами, трудно было что-то рассмотреть, а это значило, что очень скоро виконтесса может расхныкаться и затребовать вон ту блестящую штуковину, названия которой даже Эньен не знал.Леди Дастин церемонно кивнула, и ее кивок вкупе со взглядом выражал сразу все, одного этого было достаточно, чтобы он не отходил далеко, не давал ей есть со столов, держался подальше от скоплений людей, и оставалось только молча сжать зубы и выдержать молчаливые инструкции с терпением, которому его учил мастер Трево.
— Пойдем, Ари.
Они пошли за колоннадой, отделяющей огромный зал от обнимающей его галереи, где им только изредка попадались люди, дворяне и другие, кого Эньен не мог распознать. Аристократов было видно издалека, но некоторых он принимал за торговцев и военных — военные чем-то были похожи на отца, чем-то, что ему удавалось без труда разглядеть в человеке — а еще были маги, в длинных мантиях разных цветов, непохожие ни на кого, и от них веяло чем-то непонятным, как будто ветер поднимался вдруг в душном зале, где быть его не могло. Эньен вспомнил, что говорили учителя между занятиями о том, что посол далекой Эйверской лиги тоже чародей, и что сегодня обязательно что-ниьудь случится между ним и тем самым посланником Эстанеса, потому что маги не любят Эстанес и много раз с ним воевали. Эта мысль заставила его воспрянуть и начать крутить головой в поисках того, кто мог бы быть тем самым послом, и он так увлекся, что даже не заметил, как выпустил липкую влажную ладошку Ариен. Когда она побежала вперед с криками "Не догонишь, Эни, не догонишь!", он был готов провалиться сквозь землю. Но все, что он мог, это броситься следом, краснея от стыда под взглядами окружающих, но еще хуже ему стало, когда он увидел, как Ариен врезается прямо в колени высокой черноволосой даме, вышедшей на звуки детских криков из-за поворота галереи.
— Я... я прошу прощения, госпожа, — выдохнул Эньен, оттаскивая за руку сестру от дамы, и поднимая на нее взгляд. У нее было доброе лицо, кажется, она совершенно не собиралась сердиться. Хотя, если посмотреть,кому придет в голову сердиться на них... За спиной он уже слышал гневные шаги леди Дастин, которая не была над ним властна в силу возраста, но все обязательно расскажут его наставникам, и, конечно, отцу. Эта мысль окончательно все испортила.
— Я приношу извинения, мадам, — леди Дастин подхватила на руки Ариен, которая, кажется, была совершенно счастлива своей выходке. Эньен не проронил ни слова. — Надеюсь, это досадное недоразумение не испортит вам вечер.
На них смотрели, но уже начинали отводить глаза. Исподтишка Эньен следил за ними, и стоило ему обернуться к кому-то, взгляды исчезали, словно это было стыдно — смотреть на это обыденное зрелище нашкодивших детей. Только вот они не обыденные дети.
— Отнесите ее в ее комнаты, леди Дастин, — тихо сказал Эньен. — Я бы хотел загладить свою вину, мадам. Это я недосмотрел. Эньен фон Эмеан, к вашим услугам.
Кто сказал, что в пятнадцать лет о не должен быть галантным по всем правилам придворного этикета? И Эньен поклонился, как кланяются взрослые, и как его всегда учили. Он бы себе не простил, если бы спрятался за юбку бывшей воспитательницы у всех на виду.

[class]yjjjjjj[/class]

[class]алалалалала[/class]